Галина, журналист: «В 40 лет я уже не могла видеть себя в зеркале»
«Сколько себя помню, я всегда была с мешками под глазами. Если посмотреть мои детские фотографии – у меня везде будто бы заспанный вид. С утра этот вид был просто ужасен: два заплывших глазика на хрупком лице.
К вечеру взгляд, более менее, прояснялся – мешки становились мельче. Но не уходили. Каждый год, когда в классе делалось общее фото, я очень надеялась, что фотограф придет не с утра, а хотя бы к третьему уроку, чтобы мое лицо хоть чуть-чуть «проснулось». Но фотографы советского периода совсем не заботились о красоте своих героев. Смотреть мои школьные фотографии невозможно. Я везде страшна и насуплена.
Став постарше, я начала активную борьбу с мешками. О, я в этом деле почти эксперт. Испробовала все, до чего дотянулись руки. Я возилась по утрам с кубиками льда из отвара ромашки, накладывала гелевую охлаждающую маску для области глаз, чайные пакетики или плоские камушки для стоунтерапии. При каждом удобном случае делала аппликации на нижние веки из срезов свежего огурца или сырого картофеля.
Всегда пользовалась специализированными кремами и сыворотками вокруг глаз, согласно своему текущему возрасту. Ходила к косметологу на микротоковую терапию, массаж и мезотерапию. Я даже увлеклась гимнастикой для лица, выучила упражнения для век и самозабвенно практиковала их перед зеркалом… Утро мое, как правило, выглядело так: сначала кубики льда, затем – пока готовлю завтрак – патчи под глаза, затем крем для век и несколько минут лицевой гимнастики.
Потом побольше туши на ресницы, чтобы отвлечь внимание от похорошевших мешков под глазами. Все эти ежедневные процедуры сами по себе прекрасны и полезны. Но. Они дают лишь вспомогательный декоративный эффект. Проблему они не решают.
Уж если от природы тебе даны грыжи век, то никуда от них не денешься. Этот праздник всегда с тобой. Который с возрастом усугубляется. Но спасибо фильтрам в инстаграме – сэлфи даже с мешками под глазами можно сделать отличное. И спасибо очкам, которые я начала носить специально, чтобы прикрыть свою проблему.
В 35 лет я осознала, что мне необходима блефаропластика. Я сходила к двум пластическим хирургам на консультации. Оба подтвердили показание к операции. Но в тот период я так и не отважилась. Никто из моего ближайшего окружения такого еще не сделал, информации было мало. Я продолжила мечтать и бороться подручными средствами. Огурцы и кубики льда в моем холодильнике не переводились.
А в 40 лет я уже не могла видеть себя в зеркале. Я ловила свое отражение где-нибудь в витрине или лифте и падала духом. У меня развился комплекс неполноценности. И как всякий человек, зацикленный на своем недостатке, я фиксировала его у других. Смотрела какой-нибудь фильм и отмечала, у кого из актеров тоже есть «грыжки».
Знакомилась с людьми и сразу видела – кто мне брат по несчастью. Конечно, мои подруги меня утешали, говорили: ты себя накручиваешь, не такие уж мешки и заметные, и вообще успокойся – люди эгоцентричны, им все равно как выглядят другие. Но я не могла успокоиться. Дошло до того, что я перестала делать макияж. Мне казалось, что мешки, украшенные декоративной косметикой – это уже какое-то дно имиджа. Какой смысл в подводке или тенях, если у тебя глаза пьющей женщины?! Я следила за качеством кожи лица, ходила к косметологу на процедуры по уходу, покупала себе дорогие, но бесполезные в моем случае кремы – но уже почти не красилась. К чему людей смешить?
Однажды все сложилось так, что я оказалась в центре событий, связанных с пластической хирургией. Я начала писать о ней как журналист. Общаться с хирургами и их пациентами, рассматривать не фото «до и после» в интернете, а оценивать реальные прооперированные тела и лица. Одна из моих заметок была посвящена микрохирургу, врачу-офтальмологу Игорю Топоркову, который специализируется не только на эстетической блефаропластике, но и занимается реконструктивно-пластическими операциями придаточного аппарата глаза.
В общем, в этот момент я поняла, что с моей тревожностью и дотошностью нужно идти только к такому специалисту. В 43 года, когда отражение в зеркале уже пугало, я пришла, наконец, к Игорю Анатольевичу в клинику «Золотое Сечение».
Месяц до операции
И вот меня поставили в очередь на блефаропластику. Точнее запланировали ее на один из моих отпусков. Ведь какой бы «микро» не была бы хирургия, все равно организму потребуется время для восстановления. Будут гематомы и швы. Понадобится покой и правильный постоперационный уход.
По статистике, именно с блефаропластики многие женщины и начинают свое первое знакомство с пластической хирургией. Игорь Анатольевич выписал мне направление и дал инструкцию по подготовке к операции. И я начала готовиться. Морально. Подходила к зеркалу, рассматривала свои глаза и ждала. Что скоро я наконец-то сниму очки, сделаю макияж. И пойду довольная по весенним улицам.
…А затем вдруг настал период сомнений. Уже потом, отойдя от анестезии и познакомившись с соседкой по палате, я поняла, что сомнения и страхи нормальны для того, кто отправляется в операционную не по скорой помощи, а по собственной инициативе.
Но в тот момент, мне казалось, что я одна такая ненормальная. Чего я боялась? Стыдно признаться, но например, повредить зрение. Ведь разрез же делается под ресничным краем! «С точки зрения микрохирургии, 1-2 мм – это большое расстояние», – уверял Игорь Анатольевич. Еще я боялась, что швы останутся заметными и я стану похожа на героиню Хэллоуин-вечеринки с вышивкой на лице.
В день операции
Координатор Юлия довела меня, в конце концов, до палаты. И вот тут на меня снизошло умиротворение и благодать. За последние три года мне довелось полежать еще в двух стационарах, и нигде я не встречала таких комфортных условий. Палата в «Золотом сечении» – это «питание и проживание» 5 звезд. Две функциональные кровати, душевая кабина, махровые халаты, одноразовые тапочки и ресторанная еда. Я нарядилась в хрустящий чистотой халат и с чувством облегчения уснула. Как человек, который много лет шел к своей мечте и вот – пришел.
К вечеру меня навестил врач-анестезиолог Мусанов Назар Сергеевич – все подробно и понятно разъяснил и снял последние тревоги. Затем Игорь Анатольевич сфотографировал меня с разных ракурсов, нанес разметку на нижние веки (жалею, что я постеснялась сделать сэлфи на память с разметкой на лице) и пригласил в операционную. Когда лежишь вот под этими большущими лампами – кажешься себе героиней сериала про врачей. Пожалуй, это самый любопытный момент – момент ухода в наркоз.
Смотришь снизу вверх, слушаешь, как врачи переговариваются между собой, как играет радио в операционной. Понимаешь, что для тебя все это – из ряда вон выходящее грандиозное событие, а для них – привычное дело. И да, если сравнивать все операционные, в которых мне пришлось побывать – эта единственная, где я не замерзла. Стол был мягким и удобным, меня сразу накрыли. Когда вошел Игорь Анатольевич в специальных очках для микрохирургии, я хотела что-то по этому поводу сказать, но не успела. Уснула.
Проснулась, как мне показалось, через минуту, оттого, что меня попросили пересесть на кресло, на котором привезли в палату и уложили на кровать. Моя соседка Наташа на тот момент уже пришла в себя и вела прямой эфир в инстаграме, рассказывая подписчикам о новой форме груди. Я тоже взяла телефон, чтобы посмотреть на себя. Сделала сэлфи и диву далась: практически никаких повреждений на лице не было. Только два аккуратных шва под глазами, похожие на подводку. Были ли там мешки? Отсутствовали! Я смотрела на себя и не верила. Смотрела и не верила.
А потом нам принесли такой вкусный ужин, что мы с Наташей окончательно утвердились во мнении – счастье есть. Она давно мечтала о красивой груди, а я о глазах. Мы пили за здоровье компот и вспоминали, как боялись.
После операции
На следующее утро, после восстановительной процедуры криотерапии, снимающей постоперационную отечность и завтрака (омлет и блины с красной икрой!) меня выписали. Можно было идти домой – на полупостельный режим. Но мне было настолько хорошо в клинике и радостно, что я переоделась и отправилась в отделение терапии, к мастеру маникюра-педикюра Ольге Геннадьевне на маникюр с покрытием гель-лаком. Я наконец-то проснулась с желанием украшаться.
Смысл в декоративной косметике, платьях, прическах, сережках и маникюрах – появился. Узелки в углах глаз еще были прикрыты стрипами, но я уже видела – я, во-первых, стала похожа на себя десятилетней давности, а во-вторых под глазами ничего не висело. Свобода и красота!
Тут я отмечу еще одну прекрасную особенность клиники «Золотое сечение»: в ней и хирургическое отделение, и терапевтическое расположены в едином пространстве. Вы приходите, например, к врачу-косметологу или мастеру педикюра, и оказываетесь в дивном мире высоких медицинских технологий.
И постепенно в нем осваиваетесь, зная, что где-то за стеной, в операционной творятся настоящие чудеса и что, если потребуется, вас проконсультирует опытный пластический хирург. И напротив – если вы попадаете сначала на операционный стол, то благодаря штату врачей-косметологов из отделения терапии, вы сможете продолжить здесь же постоперационное наблюдение. Из одних профессиональных рук вы отправляетесь в другие, получая целый комплекс услуг.
…На седьмой день после операции я пришла в клинику снимать швы. Все прошло аккуратно – без боли и напряжения. Игорь Анатольевич удалил нитки и стрипы и дал рекомендации о том, как вести себя с новым лицом, чтобы все и дальше было хорошо.
Резюмируя, хочу заметить, что сейчас я нахожусь на промежуточном этапе. Через месяц можно будет подвести черту и сделать фото «после», а через полгода получить окончательную «усадку» нижнего века. Но уже сегодня я счастлива. Вот прямо сейчас я допишу это предложение и пойду в магазин косметики покупать себе тени, тушь и подводку...